プーシキン　作家の伝記　序章②

　1801年3月11日夜から12日にかけてヨーロッパのもう一方の端、ペテルブルクで、同じように国家的クーデターが起こった。宮廷の陰謀者たちと近衛士官たちの集団が、深夜、パーヴェル1世の寝室に押し入り、残忍に彼を絞殺した。帝位に就いたのは、パーヴェルの長男、24才のアレクサンドル1世であった。
　19世紀初めの若者たちは、露営生活、行軍と会戦に慣れていた。死は見慣れた出来事であり、恐怖と病ではなく、若さと勇気に結びついていた。負傷は同情ではなく、羨望を呼び起こした。のちに、友人たちにギリシア人の蜂起が始まったことを伝えようと、プーシキンは蜂起の統率者、A.イプシランティについてこう書いている：《今後は、死者すなわち勝者となって、歴史に属するのだ―28才、もぎ取られた手、寛大な目的！―うらやむような運命》（Ⅷ,24）。《寛大な目的》―自由のための戦い―のみならず、もぎ取られた手も（ロシア軍将官イプシランティは手を失った―1813年ライプツィヒでのナポレオンとの会戦で、砲弾を受けもぎ取られた）、もしそれが人間を歴史へと導くものならば、羨望の対象となりえた。戦役の合間にようやく家―ペテルブルクや、モスクワや、親の領地にある―にしばらく滞在する時間ができると、若者たちは行軍が中断している間に急いで結婚することも、上流社会の娯楽や家族の厄介事に没頭することもなかった：彼らは自分の書斎に閉じこもり、数々の政治論文を読み、将来のヨーロッパとロシアについて思索にふけった。友人グループの激しい議論の方が、舞踏会や貴婦人たちとの交際よりも、彼らを引きつけた。プーシキンの言葉によると、《1812年の災厄》は、突然勃発した。数ヶ月間の祖国戦争を経て、ロシア社会は10年分も成熟した。1812年8月15日（まだモスクワは陥落していない！）に、賢く、教養はあるが、概して秀でたところはない上流社会の婦人M.A.ヴォルコワは、女友達のV.I.ランスカヤにこう書いている：《考えてもみて、バラショフ〈警察大臣、アレクサンドル1世の信任を得た人物―ロトマン註〉やアラクチェーエフのような悪人のたぐいが、これほど素晴らしい国民を裏切ろうとしているのを見るのは、なんと胸の痛むことでしょう！でも大丈夫、もしこの人たちが、モスクワと同じように、ペテルブルクでも嫌われているなら、のちに彼らは処罰を免れないでしょう。》¹

¹Kallash V.V.「同時代人の記憶と書簡における12年」モスクワ,1912年,p253-254

　В ночь с 11 на 12 марта 1801 года на другом конце Европы, в Петербурге, также произошел государственный переворот: группа дворцовых заговорщиков и гвардейских офицеров ворвалась ночью в спальню Павла I и зверски его задушила. На престоле оказался старший сын Павла, двадцатичетырехлетний Александр I.
　Молодежь начала XIX столетия привыкла к жизни на бивуаках, к походам и сражениям. Смерть сделалась привычной и связывалась не со старостью и болезнями, а с молодостью и мужеством. Раны вызывали не сожаление, а зависть. Позже, сообщая друзьям о начале греческого восстания, Пушкин писал про вождя его, А. Ипсиланти: "Отныне и мертвый или победитель принадлежит истории - 28 лет, оторванная рука, цель великодушная ! - завидная участь" (XIII, 24). Не только "цель великодушная" - борьба за свободу, - но и оторванная рука (Ипсиланти, генерал русской службы, потерял руку - ее оторвало ядром - в сражении с Наполеоном под Лейпцигом в 1813 году) может стать предметом зависти, если она вводит человека в Историю. Едва успевая побывать между военными кампаниями дома - в Петербурге, Москве, родительских поместьях, - молодые люди в перерыве между походами не спешили жениться и погружаться в светские удовольствия или семейственные заботы: они запирались в своих кабинетах, читали политические трактаты, размышляли над будущим Европы и России. Жаркие споры в дружеском кругу влекли их больше, чем балы и дамское общество. Грянула, по словам Пушкина, "гроза 1812 года". За несколько месяцев Отечественной войны русское общество созрело на десятилетия. 15 августа 1812 года (еще Москва не была сдана!) умная, образованная, но, вообще-то говоря, ничем не выдающаяся светская дама М.А. Волкова писала своей подруге В.И. Ланской: "Посуди, до чего больно видеть, что злодеи в роде Балашова (министр полиции, доверенное лицо Александра I. - Ю.Л.) и Аракчеева продают такой прекрасный народ! Но уверяю тебя, что ежели сих последних ненавидят в Петербурге так же, как и в Москве, то им не сдобровать впоследствии"
¹.
¹Каллаш В.В. Двенадцатый год в воспоминаниях и переписке современников. М., 1912, с. 253-254.